А поговорить...

Фото: Beer7.Net

Настоящий «ликудник» должен желать изменить страну к лучшему, но ни в коем случае не должен пачкать свои руки. Так считают многие представители «старого Ликуда». Бени Бегин, Михаэль Эфтан, Дан Меридор и иже с ними не раз давали понять, что обретать свое право в борьбе – настоящей борьбе – они не намерены. Они – не эсэры, а «ликудники». Говорить красиво, вести себя культурно, идеологические разногласия решать при помощи полемики в газетах – вот их «модус операнди».



Президент Израиля Реувен (Руби) Ривлин – классический пример «старого ликудника». Он очень хочет, чтобы Израиль был процветающим еврейским государством, в котором уважают традиции, но чтят права человека, в котором умеренный капитализм идет рука об руку с еврейской взаимопомощью и состраданием. Ривлин говорит красиво, у него богатый язык – в этом плане он является настоящим преемником Зеэва Жаботинского, спору нет. Он – велеречивый говорун, способный часами говорить хорошие и правильные слова о том, что жить надо в мире и дружно, своего рода кот Леопольд из стольного града Иерусалима.

Авигдор Либерман как-то назвал Ривлина сотоварищи идишским словом «файншмекер», в данном случае – чистоплюями. Они хотят, чтобы «Ликуд» правил и претворял в жизнь идеалы ревизионистов, но вот пачкаться не готовы. Выступая в понедельник с трибуны Кнессета на церемонии открытия зимней сессии, Руби Ривлин вновь доказал, что Либерман был прав.

Президент начал с того, что рассказал о своей беседе с бывшим президентом Верховного суда (БАГАЦа) Аароном Бараком, которая состоялась около 10 лет тому назад. В ней Ривлин посетовал на то, что Барак и другие верховные судьи нарушили баланс между ветвями власти, столь необходимый в демократическом обществе. Привнеся в работу Верховного суда принцип «судебного активизма», согласно которому судья не только дает то или иное толкование закона, но может заполнять лакуны в законодательстве, активно участвовать в законотворчестве, а также отменять законы, принятые законодательной властью, Барак поставил себя выше Кнессета и правительства. Благодаря «активизму» Барака, БАГАЦ все чаще стал отменять законы, саботировать де-факто работу законодательной и исполнительной власти, при этом будучи – в отличие от США, например – не избираемой народом структурой. Ривлин посетовал… и продолжил протирать брюки в Кнессете как ни в чем не бывало. Ибо хоть он и не согласен, и может быть даже весь кипит внутри, но делать ничего не будет. Не ссориться же с могущественной судебной системой, с прокуратурой, с прогрессивной прессой, столь поддержавшей Аарона Барака.

Ривлин рассказал об этом эпизоде – и тут же набросился на премьер-министра Биньямина Нетаниягу с упреками. По мнению президента, нынешний «Ликуд» пытается «ослабить привратников, охраняющих демократию», а также «стремится запугать судебную систему, ослабить ее как институт и поколебать веру общества в суд».

Нетаниягу – руками своих верных «вассалов» Давида Битана, Дуди Амсалема, Наавы Бокер и других – действительно действует как слон в посудной лавке. Но это не значит, что он не прав. Именно вседозволенность пресловутых «привратников», а не деятельность правительства, привела к тому, что народ потерял веру в судебную систему. Когда БАГАЦ в четвертый раз отменяет законы о борьбе с нелегальной эмиграцией из Африки, то рядовому человеку становится все ясно. Суд – не на его стороне. Рядовой гражданин голосовал за правых, а получил диктатуру левых. И он поддерживает правительство, а не узурпировавших власть жителей башни из слоновой кости.

Ривлину нравится, когда ему поют дифирамбы, когда пресса восторгается им и его высокопарностью. После его речи в Кнессете журналисты взахлеб называли его «настоящим лидером», «защитником демократии», «мудрым государственным мужем». Он понимает, что если его недовольство активностью Барака переросло бы в действия, то никто бы его не хвалил. Если бы он посмел усомниться в деятельности полиции, сливающей журналистам компромат на премьера и его супругу, то пресса бы его распяла. Согласитесь, в лучах славы и обожаниянежиться куда приятней. И руки чистые, и по темечку не бьют. Ну, а совесть… что ж, каждый делает свой выбор.

Вроде бы, 78 лет, за спиной – долгий жизненный путь. Был офицером ЦАХАЛа, членом столичного муниципалитета, входил в совет директоров «Эль-Аль», был министром и спикером Кнессета. Чего бояться? Ведь если веришь, что Верховный суд действует во вред демократии, то почему не выступишь против него? В таком возрасте опасаться того, что напишут в газетах? Верить в одно, но делать другое, чтобы не дай бог не запачкать руки? Можно ли, в конце концов, таким путем построить справедливое и правовое государство?

И последнее: на прошлой неделе Эльор Азария, застреливший террориста в Хевроне, и отбывающий тюремный срок за непредумышленное убийство, подал президенту просьбу о помиловании. Министр обороны Авигдор Либерман, до сих пор не имевший права вмешиваться в дело Азарии, уже выступил за его немедленное освобождение. Народ согласен с министром – более двух третей считают, что Азария должен выйти на свободу. Но наши СМИ против. И Ривлин знает, что его ждет, если он посмеет подписать указ об освобождении Азарии. Он знает, что про него скажут в выпусках новостей. В душе он конечно понимает, что подписать указ надо, что солдат застрелил пусть раненного, но террориста, а не невинного человека. Он знает, в чем правда. Но бороться за нее, значит вызвать гнев прогрессивных журналистов, лишиться ореола «мудрого государственного мужа», терять поддержку старых левых элит: судей, издателей, прокуроров, профессоров, писателей.

Пророчествовать не буду, но вряд ли Азария выйдет на свободу. «Файншмекер» останется «файншмекером», его не изменить.

Александр Гольденштейн