 |
| Шейх Хадж Амин аль-Хусейни с Гитлером |
Если история, как считается, не имеет сослагательного наклонения, то прошедшее время у нее еще как есть. А это уже часть сослагательного залога.
Выверять историю правилами грамматики – такое же дурное дело, как мерить расстояние килограммами, но не я его начал и продолжаю лишь для того, чтобы показать бессмысленность аксиомы, от частого употребления воспринимаемой незыблемой истиной.
Итак, прошедшее время, а вернее – прошедшее продолженное, Past Continuous, если воспользоваться более точной аналогией из английского…
Две версии
70 лет назад Генеральная ассамблея ООН приняла план раздела Палестины на еврейское и арабское государства. Результат этого решения известен: еврейское, названное позже Израилем, возникло, а арабское – нет.
Почему нет?
Есть арабская версия, повторяемая многочисленными радетелями палестинской государственности во всем мире, включая наших левых. Согласно ей, мировые державы, проникшись страданиями европейского еврейства в годы войны и чувством собственной вины за Холокост, в утешение выделили евреям государство в Палестине, а арабов, истинных хозяев этой земли, обнесли. Чужим добром расплатились за собственные грехи, и потому эту несправедливость необходимо исправить.
Есть наиболее распространенная еврейская, точнее сказать — сионистская версия. ООН разделила Палестину между евреями и арабами. Ни те, ни другие не были удовлетворены предложенным, но евреи согласились взять, что дают, лишь бы создать свое государство, а арабы отказались. Сыграли на повышение – и проиграли. Так и в бизнесе бывает, и в карточной игре.
Первое – просто ложь, второе – не вся правда.
За пределами милосердия
Никто в мире – по крайней мере на государственном уровне, по крайне мере тогда – не мучился угрызениями совести за Холокост и не стремился компенсировать евреям их потери – людские, имущественные, моральные.
Не было этого ни до войны, ни во время ее, ни после. Хотя для чувства вины перед гонимым народом основания имелись у всех.
Мало кто знает (именно потому, что об этом предпочитают не вспоминать), что «окончательное решение еврейского вопроса» — в том смысле, который вкладывали в этот эвфемизм нацисты – было принято не на знаменитой Ванзейской конференции 1942 года. Там обсуждали лишь техническую сторону выполнения уже поставленной задачи, логистику процесса тотального уничтожения. А путь к Ванзее проложила другая конференция – Эвианская, созванная по инициативе президента США Рузвельта Лигой наций в июле 1938 года.
Первоначально Гитлер не собирался уничтожать евреев Европы. Он планировал их просто ограбить и выгнать. Но им некуда было бежать. Никто не хотел принимать у себя нищих изгоев. Это окончательно выяснилось на международной конференции во французском городке Эвиан-ле-Бен.
В ней участвовало 32 страны. Принимать еврейских беженцев не согласилась ни одна. США заявили, что иммиграционные квоты Германии и Австрии исчерпаны. Великобритания отказалась увеличить ограничения еврейской иммиграции в Палестину, предусмотренные «Белой книгой». Остальные тоже отнекивались – тяжелое экономическое положение, высокая безработица, лишние рты и руки. Вот если бы германские власти разрешили евреям привозить с собой капиталы и ценности – тогда еще как-то… Но власти Рейха не разрешили – и вопрос отпал. Пусть как-нибудь сами.
Именно тогда, убедившись, что всему миру наплевать на евреев, Гитлер понял, что никто не помешает ему расправляться с ненавистным народом, как он хочет, и решил убивать. В том же году состоялась «хрустальная ночь», и начался кошмар евреев сначала Германии, потом Австрии, а затем и остальных покоренных стран.
Советские власти знали, что творится с евреями на оккупированных немцами территориях. Руководству США и Великобритании стало известно об истинных масштабах «фабрик смерти» в Польше по крайне мере с конца 1943 года. Но бомбардировки союзной авиации старательно обходили лагеря уничтожения. Газовые камеры и крематории исправно работали вплоть зимы 1945 года. Ни одна войсковая операция не была предпринята специально для спасения евреев.
После освобождения возвращавшихся из эвакуации и немногих выживших узников лагерей и гетто не пускали на порог их домов, в Польше устраивали погромы, на Украине мостили улицы еврейскими надгробьями. Евреев травили на улицах и в общественных местах, не брали на работу, их имуществом, ограбленным во время войны, беззастенчиво пользовались.
О какой компенсации могла идти речь? Тем более никто не воспринимал в качестве компенсационной меры создание еврейского государства. Большее, на что хватало милосердия, — на собственных евреев, но как на граждан своих стран, да и то лишь в Западной Европе.
То отношение к Холокосту, которое мы знаем сейчас, начало складываться в общественном сознании Запада значительно позже – уже в 60-е.
Интерес: прогнать старушку
Так почему же столь равнодушные к судьбе еврейского народа страны проголосовали за создание его государства (наряду с арабским – напомню) 29 ноября 1947 года?
Прежде всего – исходя из своих собственных интересов. И в немалой степени – благодаря умелой политике еврейского руководства.
Сначала – об интересах.
Голосование, в котором у каждого государства — члена ООН, как и сейчас, один голос (только у СССР – три, так как Украина и Белоруссия обладали отдельным членством) — лишь завершающий этап. Не менее важным было, какая резолюция, в какой формулировке, будет вынесена на Генассамблею. Здесь у великих держав имелся приоритет.
В первую очередь – у стран-победителей, успевших определить послевоенное переустройство мира на саммитах во время войны (в 1943 году в Тегеране) и сразу после нее (в 1945-м в Потсдаме). Делили прежде всего Европу, Палестина оставалась вне договоренностей. Когда же после войны дошло до нее, страны-союзницы уже стали непримиримыми соперниками.
В этом вопросе среди членов тройственного союза Великобритания обладала самым слабым голосом. Она была заинтересованной стороной, лишенной доверия, — держательницей мандата, с которым не справлялась, от которого сама жаждала избавиться, да и срок его подходил к концу. Поэтому решающее слово принадлежало США и СССР.
Отношения между ними уже были, как у кошки с собакой по всем вопросам, но в этом как раз нашлось совпадение: обе великие державы хотели лишить старушку Британию ее традиционно ведущей роли на Ближнем Востоке, и Палестина представлялась хорошим трамплином для этого. Обеим было выгодно, чтобы англичане оттуда убрались. Но чьим будет свято место, когда окажется без британской власти пустым?
Упрямый баптист
В США на этот счет существовали разногласия. Весь политический истеблишмент делал ставку на арабов: их больше, у них нефть, уже есть свои государства и армии. Госдеп склонялся к варианту создания в Палестине национальных анклавов под международным протекторатом вместо британского – и этим ограничиться.
Иную позицию занимал только президент. Ревностный евангелист, он еще со своих сенаторских времен демонстрировал поддержку сионистам. На президентском посту Трумэн не изменил взгляды. Все его окружение яростно противилось им.
Дипломаты считали, что США должны быть на стороне нефти, а она у арабов, с которыми Америка рассорится, если поддержит сионистов. Министр обороны Джеймс Форрестол убеждал президента, что 40 миллионов арабов неизбежно столкнут 400 тысяч в море – и придется посылать американские войска на их спасение. Самый авторитетный политик, государственный секретарь – прославленный генерал недавней войны и будущий спаситель послевоенной Европы – Джордж Маршалл (тот самый, который «план») угрожал уйти в отставку: бессмысленная поддержка обреченных евреев оставит США без нефти перед лицом назревающего военного конфликта в Европе с Советами.
В том, что арабы начнут войну, в которой у еврейского государства нет ни малейшего шанса, были убеждены все военные специалисты, не только в США. Великий полководец союзников во Второй мировой, маршал Монтгомери, в то время начальник британского Генштаба, считал, что евреи продержатся не больше двух недель.
Но у Трумэна, кроме личных симпатий и религиозных убеждений, имелся свой политический аргумент: еврейские голоса, которых тогда в Штатах было больше, чем мусульманских и арабских. Евреи заваливали Белой дом письмами, телеграммами и петициями, их количество перевалило за сотню тысяч. В ноябре Трумэн тайно принял Хаима Вейцмана, которого считал умнейшим человеком, и сразу после этой встречи отдал распоряжение представительству в ООН голосовать «за».
Посольский сюрприз
В советском руководстве таких разногласий быть не могло. Известно, что позиция СССР в поддержку образования еврейского государства стала решающей – не только, благодаря обладанию трех голосов по цене одного, но и потому, что Советский Союз был единственной великой державой, сразу, отрыто и решительно выступившей за раздел Палестины и самоопределение населяющих ее двух народов. Речи постоянного представителя СССР в ООН Андрея Громыко в мае 1947 года на комиссии по разделу Палестины и в ноябре на Генассамблее ООН были настолько благожелательны по отношению к евреям и их мечте о собственной государственности, что поразили даже будущих отцов-основателей. Хаим Вейцман изумленно заметил, что их как будто бы произносил сионист.
Что стояло за этим разворотом советской империи, где еще с ленинских времен сионистов преследовали, расстреливали и сажали, иврит запретили, религию (впрочем, не только иудейскую) преследовали?
Конечно, страстное желание Сталина вставить шило в задницу Англии, которую советский вождь продолжал считать главной империалистической державой, не заметив послевоенных тенденций. Но были у него планы и на еврейскую Палестину.
Тамошние сионисты сами напомнили о себе. Уже в начале войны СССР с Германией, в 1941 году, Хаим Вейцман вышел на контакт с советским послом в Великобритании Иваном Майским. У них состоялась встреча, завязалась переписка. Будущий первый президент Израиля заверял посла в дружественных отношениях евреев Палестины к Советскому Союзу. Это было правдой, да иначе и не могло быть.
Ишув составляли преимущественно русские евреи и возглавляли социалисты. Отношение к стране Советов у них было романтично-восторженное. А когда эта страна стала сражаться с нацистами, уничтожавшими евреев, это отношение усилилось многократно. В 1942 году в Палестине была создана организация в поддержку СССР – «Лига V», которая собирала средства, медикаменты, одежду для советских братьев, устраивала митинги, распространяла советскую литературу, демонстрировала фильмы. В кибуцах висели портреты Сталина, его речи подростки читали вместо Торы на церемониях бар-мицвы.
Все это сам Иван Майский увидел своими глазами в ноябре 1943 года. Он остановился на несколько дней Палестине по дороге из Лондона в Москву (во время войны это был самый короткий путь). Принимали его как почетного гостя британские власти подмандатной территории, но, к их неудовольствию, он настоял на встрече с руководством еврейского ишува. Его повезли в кибуц Маале а-хамиша в предместье Иерусалима, где почетный гость был обласкан со всей страстью коммунистического братства.
По дороге в кибуц Майский сам завел с Бен-Гурионом беседу о послевоенном будущем Палестины. Сказал, что надо подготовиться к принятию 2,5 млн. евреев из Европы. Бен-Гурион обалдел и от предложения, и от цифры. В самых смелых мечтах сионисты-социалисты (а они были те еще фантазеры!) не предполагали такого размаха. Британские власти ограничили квоту на пять лет 75 тысячами, и на этом предписывали прекратить еврейскую иммиграцию.
То есть речь шла однозначно не только об отмене мандата после войны, но и о создании здесь еврейского государства. Москва была готова, более того – подстегивала к этому.
Так что можно понять, откуда возникла неожиданная поддержка СССР в ООН. На карте послевоенного мира, вычерченной Сталиным, будущему еврейскому государству предстояло не только выгнать отсюда Англию, не только стать оплотом Советского Союза на Ближнем Востоке, но и утилизировать уцелевших европейских евреев, избавив от необходимости обустраивать эти лишенные крова и имущества массы в истощенных войной странах советского блока, не исключено, что и самого СССР. Одним махом кремлевский вождь собирался решить три задачи.
Теперь мы знаем, что вышло не по его сценарию. Но на том этапе евреям нужно было получить легитимацию создания государства. Оно уже фактически существовало. Со своей, пусть и лоскутной, территорией, со своим, пусть и небольшим, населением, со своим языком, возрожденным из мертвых, со своими институтами, своей экономикой и идеологией, со своей армией, больше похожей на ополчение. Не хватало только мандата. 29 ноября его удалось получить. Это была громадная стратегическая и дипломатическая победа сионизма. А за ней последовала и совершенно неожиданная военная.
Принципы вместо государства
А что же арабы? Во всех сложных разборках мировых держав арабское государство в Палестине обсуждалось исключительно как идея. У самих арабов его не было даже в наметках. Была одна цель – не допустить создания в Палестине еврейского государства — «огнем и кровью», по выражению главы Высшего арабского совета Джамаля аль-Хусейни.
Его брат Амир – отец палестинского национализма – как раз тогда, когда сионистские лидеры пытались наладить контакты со сражающимся с нацистами СССР, создавали Еврейскую бригаду в составе британской армии, поднимал прогерманское восстание в Ираке, клялся в преданности Гитлеру (их первая встреча состоялась ровно за шесть лет исторического голосования в ООН – 28 ноября 1941-го), предлагал создать Арабский легион Вермахта и участвовал в формировании мусульманской дивизии СС в Боснии, обосновался в Берлине.
Арабы поставили не на ту лошадку. И ставили не ту цель.
Ни Лига арабских государств, ни Высший арабский совет не вынашивали никаких планов арабского государства в Палестине. Палестинцами и государственниками тогда были только евреи. А арабская национальная идея заключалась лишь в том, чтобы избавиться от еврейского присутствия на этой земле, не отдать ни пяди ее, не идти ни на какой компромисс.
Если бы евреи вели себя так же, им пришлось бы воевать с британцами еще с 1922 года, когда Британия, вопреки Декларации Бальфура и условиям мандата на Палестину, создали на большей части ее арабское государство — Трансиорданию. Им предстояло, как арабам, отвергнуть план раздела Палестины в 1947-м, потому что границы предлагаемого еврейского государства были нереальны для их защиты, не включали Иудею и Самарию – исконные еврейские земли – и Иерусалим – их святыню.
И тогда бы государства у нас до сих пор не было бы. Как нет его у арабов, называющих себя палестинцами. Их подход не изменился по сей день. Потому они всегда живут в продолженном прошедшем — Past Continuous. Без государства, но с принципами. Они проиграли. А мы победили. Это чистая и честная победа.
Владимир Бейдер
Комментариев нет:
Отправить комментарий