 |
| Фото: пресс-служба ЦАХАЛа |
Пару недель назад в Иране разгорелся скандал, практически оставшийся не замеченным в мире: профессор политологии Тегеранского университета Садыг Зибакалам в посте в соц. сетях в саркастическом тоне поставил под сомнение разумность антиизраильской паранойи аятолл.
«В случае, не дай Бог, войны с Израилем, нам придется объяснять будущим поколениям, зачем надо было воевать со страной, расположенной в сотнях километрах от нас и никогда нам не угрожавшей нам», - написал он. – Нам придется объяснять, кому нужны были огромные потери и выброшенные на ветер миллиарды долларов».
Профессор (в молодости – один из активистов революционного студенческого движения) был подвергнут остракизму, однако его пост получил тысячи комментариев и распространился в социальных сетях подобно пожару в степи.
Он совпал с событиями в Газе, и не был случайностью. Напротив, это было очевидным предупреждением режиму, идущим из глубины самого режима.
…События в Газе заставили многих в самом Израиле задаться справедливыми вопросами. Нужна ли была столь жесткая демонстрация силы? Можно ли было использовать не столь летальные способы, повлекшие массовые жертвы?
Следовало ли привлекать столь восприимчивое и предосудительное западное общественное сознание к Газе, о которой почти забыли на фоне событий в Сирии?
Ответы на них следует искать в недавней истории страны. На протяжении последних десятилетий Израиль выбрал в качестве основной доктрины политику пассивного сдерживания.
Переломным пунктом стало решение (и вполне разумное на тот момент) Ицхака Шамира не отвечать на ракетные обстрелы Ирака во время войны в Персидском заливе.
Однако в дальнейшем данная концепция стала тотальной, и все военные кампании против «Хизбаллы» и ХАМАСа несли на себе отпечаток этого порочного курса.
Во время операции «Литой свинец» в Газе в 2008-9 году, например, ЦАХАЛ был близок к тому, чтобы уничтожить режим ХАМАСа, а Джордж Буш-младший дал карт-бланш Израилю, однако Ольмерт и Барак (в то время министр обороны) свернули военные действия.
Последующие операции в Газе были незавершенными, половинчатыми, неумелыми и нерешительными. Израиль утратил сдерживающую мощь и из «сумасшедшего государства», коим его считали арабы в 50-60-х годах, превратился в неуклюжего и нерасторопного увальня, неумело отбивающегося от наседавшей шпаны.
И это не могло не остаться незамеченным для его врагов – и, прежде всего, Ирана, вплотную выдвинувшегося к границам еврейского государства на севере и создавшего свой оплот в Газе.
Конфликт между Ираном и Израилем – классические переговоры посредством оружия, к которому прибегали враждующие стороны во все века. У каждой из сторон свои задачи.
Иран хочет зажать в тиски Израиль, выйдя на его северные границы и третируя посредством своих марионеток – «Хизбаллы» и ХАМАСа. Задача Израиля – отодвинуть иранцев как можно дальше от своей северной границы и обуздать его марионеток.
Иран проверяет границы допустимого – Израиль должен прочертить их как можно четче. Любое проявление слабости толкуется, как шанс затянуть петлю, наброшенную на «сионистское государство».
Любое проявление ответной решительности, как предупреждение. В этом отношении точечные операции в Сирии по ликвидации иранских объектов и использование жесткой силы в Газе – факторы, одного порядка, призванные сдержать иранский натиск.
И этот курс активного сдерживания, столь отличный от безвольной и нерешительной политики прошлых десятилетий, приносит успех. Он позволяет Израилю существовать в мире и безопасности, избегая при этом масштабного конфликта.
Эхо противостояния отдается повсюду в регионе, влияя на наш имидж, а, следовательно, – стратегическую безопасность. Для своих негласных арабских союзников – прежде всего, Саудовской Аравии и Египта – Израиль ценен исключительно, если он - региональная сверхдержава, не только оснащенная технологически, но и способная безжалостно использовать свою силу в случае необходимости.
За последние десятилетия вера в решимость Израиля защищать себя была неоднократно поколеблена, но возрождается сегодня. Второй аспект – арабы боятся не только Ирана и исламского экстремизма, но и беспорядков, способных взорвать хрупкую региональную стабильность.
Действуя жестко, Израиль заставляет их активно вмешиваться в ход событий и обуздывать главарей ХАМАС, как это сделал ас-Сиси, вызвав на ковер и публично унизив Исмаила Ханию.
И, наконец, третье, - демонстрируя готовность применять силу, даже на грани фола (выверенность каждого шага - несомненная заслуга наших лидеров), мы заставляем самих иранцев задуматься над последствиями безрассудной экспансии.
Они, иранцы (и массовые волнения в начале года показали это), не хотят разбазаривать средства на Газу, «Хизбаллу» и базы в Сирии. Они хотят дешевого хлеба, работы и перспективы для себя и своих детей. Им не нужна война за сотни километров от своих границ, что и озвучил профессор Тегеранского университета.
Жесткость и неуступчивость становится фактором, подталкивающим иранский народ – от рядовых граждан до представителей элиты – выступать против одержимости своих вождей, и это – несомненная, если не главная, победа.
Уинстон Черчилль писал, что любой конфликт имеет несколько фаз развития. Первая предусматривает решительное активное сдерживание, и только если оно не приводит к желаемому результату, следует переходить к превентивному удару.
Самый худший, болезненный и смертельно опасный – третий вариант: слабость и пассивность, позволяющие противнику навязывать свою волю и парализовать нацию.
Мы слишком долго следовали третьему и наихудшему сценарию, и то, что Израиль сумел выйти из этого порочного круга – несомненная заслуга руководства страны и, прежде всего, министра обороны, изменившего провальный курс своих предшественников.
К сожалению, это изменение подхода на концептуальном уровне осталось пока не оцененным по достоинству отечественными комментаторами.
Александр Майстровой
Комментариев нет:
Отправить комментарий