 |
| Фото: Beer7.net |
А за год до этого были разрушены их самые заветные мечты, когда суд полностью оправдал председателя НДИ Авигдора Либермана от всех обвинений, которые шились ему (с небольшими перерывами) в течение 18 лет.
Политическая подоплека нового расследования была понятна всем. Либерман обратился к юридическому советнику правительства с просьбой отложить расследование на два месяца, так как оно нанесет колоссальный ущерб партии НДИ.
Но советник был непреклонен: у нас практически все доказательства есть, к Песаху будет обвинительное заключение, а в течение года приговор. Нет никаких оснований, по его версии, замораживать процесс даже на одну неделю. А все доводы о том, что, почему-то, перед каждыми выборами наши следственные органы обязательно выступают с какой-нибудь импровизацией по отношению к партии репатриантов, неизменно назывались «теорией заговора», «конспирологией» и т.д.
И тогда Фаина Киршенбаум замолчала. Она отказалась сотрудничать со следствием, так как поняла, что никому ее объяснения не нужны, никому не интересна ее точка зрения, никто на самом деле не собирается давать ей возможность опровергнуть подозрения.
Цель допросов была одна – скомпрометировать партию перед выборами. Все, что происходило за стенами следственных кабинетов, практически в режиме реального времени сливалось в СМИ. Разумеется, в искаженном виде. В эту игру Киршенбаум играть отказалась.
Конечно, такое решение нанесло колоссальный удар по ее репутации политика и общественного деятеля, ведь не принято в Израиле, чтобы политик пользовался правом хранить молчание и отказывался от сотрудничества со следственными органами.
Но вот прошло 4 года (удивительно, как же юридический советник правительства мог так ошибиться со сроками), и Фаина Киршенбаум, в прошлом генеральный секретарь НДИ, депутат Кнессета и заместитель министра внутренних дел, впервые начала говорить.
Не со следователями, конечно, которые не собирались и не хотели ее услышать, а в стенах суда. Мы расшифровали и перевели на русский язык большую часть протоколов этого судебного заседания. Вот что мы должны были услышать 4 года назад.
«24 декабря 2014 года – т.е. спустя считанные дни после объявления об очередных внеочередных выборах – в 6 утра меня разбудил звонок из следственного управления полиции «Лахав 433». Мне сообщили, что я немедленно должна явиться в полицейское управление для дачи показаний по некому делу.
На мои возражения о том, что в предвыборный период у меня - депутата Кнессета, генерального секретаря партии НДИ и замминистра внутренних дел – очень плотное расписание и неотложные дела, которые невозможно отменить просто так, я услышала: «Отменяйте. Вы приедете незамедлительно хотя бы потому, что Ваши дети уже задержаны» …
«Нетрудно представить, в каком состоянии я оказалась. Не имея ни малейшего понятия в чем, собственно, дело, я помчалась в следственное управление. Там я узнала, что вот уже полтора года как за мной и моими близкими ведется тайная слежка, наши телефонные разговоры прослушиваются, сообщения, которыми мы обмениваемся, копируются и тщательно изучаются.
Меня засыпали вопросами, а я, изо всех сил пытаясь понять, что происходит, отвечала невпопад, так как могла думать только о детях, о том, как вытащить их из этого театра абсурда. Важно, что в продолжение всего допроса мне неоднократно предлагали сделать перерыв (о чем я ни разу не просила!) и, в конце концов, я согласилась выйти на перекур.
Как только я вышла во дворик и оказалась одна, из ниоткуда возник высокопоставленный полицейский Элиша Коэн (из ниоткуда, т.к. никакого участия в допросе он не принимал) и обратился ко мне со следующей тирадой: «Фаина, Вы же умная женщина. Вы же понимаете, что нам нужны вовсе не вы. Нам нужен Либерман. Дайте нам на него хоть что-нибудь, и мы тут же закроем дело против вас» …
«Думаю, эта фраза из уст высокопоставленного следователя говорит абсолютно все и об основаниях самого дела (чего оно стоит, если его с такой легкостью можно было закрыть?), и, главное, о причинах его возникновения.
Разумеется, я ответила, что не могу предоставить следствию желаемого по той простой причине, что не знаю абсолютно ничего, что могло бы не то что очернить, но даже поставить под малейшее сомнение честность и порядочность Авигдора Либермана.
Забегая вперед замечу, что точно такой же текст озвучил уже под конец следствия (оно длилось без малого 3 года) другой высокопоставленный чин полиции - Итай Биран».
«После такого вот наполненного смыслом перекура допрос довольно быстро закончился, а следующий был назначен только на 16 января – спустя 3 недели. За это время в Израиле не было теле и радиопередачи, газетной полосы и интернет-странички, на которых бы со смаком, во всех подробностях не мусолилось бы «самое крупное коррупционное дело в истории Израиля», сразу же почему-то получившее название «дело НДИ».
«Это еще одно очень яркое свидетельство характера дела, обсуждаемого в этих стенах. Напоминаю: о нем стало известно сразу после старта избирательной кампании. И это при том, что сами следователи во всеуслышание заявляли, что тайное расследование велось уже полтора года.
Спрашивается, что бы такое страшное произошло, если бы расследование перешло в открытую фазу спустя пару месяцев – после выборов? Разве полиция подозревала, что я готовлю побег из страны? Куда? От кого? От чего?
Сейчас вот на каждом углу склоняют уместность и допустимость следственных и судебных действий в ходе нынешней избирательной кампании. Высказываются доводы за, не менее громогласно звучат доводы против.
Практически по всем обсуждаемым сейчас общественностью делам существенные шаги прокуратура откладывает до окончания выборов. Это верно в отношении дел Дери и Каца, и в отношение дела экс-председателя оппозиции Битана, и в, немалой степени отношении дел самого Нетаниягу.
А вот когда 4 года назад в преддверии выборов из ниоткуда возникло «дело НДИ», никто – подчеркиваю – НИКТО из обозревателей и политиков ни звука не издал о том, что такое вот «совпадение» может быть вовсе не случайным, и что по отношению к крупной израильской партии такое поведение правоохранительных органов нечестно и недопустимо».
«Но все как воды в рот набрали. Электронные и печатные СМИ публиковали во всех подробностях то, что происходило на первом допросе. Причем, они наполнялись этими «пикантными» подробностями» в режиме реального времени, когда допрос еще не закончился.
Учитывая, что на этом допросе не присутствовал мой адвокат, а сама я никуда не выходила – кроме того пресловутого «перекура», и мой телефон в выключенном состоянии все время лежал в кабинете следователя, нетрудно догадаться, кто и зачем устроил слив информации.
Что, впрочем, не помешало полиции потом заявлять, что она никаких «утечек» не устраивала, а все это дело рук моего адвоката. Который, повторяю, на допросе не присутствовал и не мог знать абсолютно ничего о содержании допроса».
«Еще одним ярким свидетельством характера этого «дела» является название, которое сразу же было к нему прилеплено. Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь заикнулся о «делах Ликуда», когда под следствием и судом оказывались Цахи Анегби, Омри Шарон, Биньямин Нетаниягу, Давид Битан, Хаим Кац и кто угодно еще из этой партии.
Точно так же не было упоминаний о «делах партии Авода», когда под следствием были Эхуд Барак, Ицхак Герцог или Биньямин Бен-Элиэзер. Продолжать можно долго. И так совершенно очевидно, что название дела появилось не случайно, с одним единственным намерением – нанести максимальный вред партии НДИ и Авигдору Либерману. И это тоже говорит практически все о характере этого дела» …
Далее, согласно протоколу судебного заседания, Фаина Киршенбаум рассказала суду, что в продолжение трех недель между первым и вторым допросами:
Первое. Все газеты и интернет-сайты опубликовали пикантное сообщение о том, что на ее личном счету полиция обнаружила 7 миллионов шекелей. Понятно, какое впечатление это производило на неискушенных избирателей. Ну, откуда у человека, не относящегося к клану олигархов, на счету возьмутся 7 миллионов? Расчет был на то, что неискушенные избиратели не зададутся естественным вопросом: с какой стати депутат Кнессета и замминистра (счета которой проверяются госконтролером) хранила «нажитые нечестным путем» миллионы на открытом счету, а не под половицами?
Эту утку Фаина Киршенбаум развеяла, объяснив суду, что под семью миллионами на счету полиция и пресса, оказывается, имели в виду: пенсионные накопления ее и ее супруга, сделанные за 40 лет – с 1975 года.
Все эти годы и десятилетия муж Фаины работал инженером в «Авиационной промышленности», а у Фаины огромный стаж работы дипломированной медсестрой, а затем гендиректором партии и депутатом Кнессета. Т.е. их совместные отчисления в накопительные и пенсионные фонды делались не с минимальной зарплаты, и, таким образом, размеры этих накоплений двоих супругов вполне сравнимы (если не уступают) аналогичным накоплениям большинства следователей и обозревателей, которые муссировали эту «пикантную подробность».
Второе. Освобождения из-под ареста дочери Фаине пришлось добиваться в течение 5 дней. Сын оставался под домашним арестом, но полиция с прокуратурой позаботились о том, чтобы в разгар сессии лишить его, студента, доступа к учебным материалам, да и возможности сдавать экзамены.
На банковский счет Фаины и все кредитные карточки семьи – детей, супруга, а заодно и 86-летней матери, прокуратура наложила арест. Даже не потрудившись объяснить причину такой меры. Даже без предварительного уведомления, чтобы избежать конфузов перед кассой в супермаркете…
В общем, ко второму допросу (в середине января 2015 г.) Фаине Киршенбаум стало очевидно: ей шьют дело, а правда никого не интересует. Что интересует следователей, ей объяснили во время первого перекура, а все дальнейшее общение происходило через прессу.
Фаина, как она сама признается, в какой-то момент поняла: что бы она ни сказала, это будет переврано и слито в прессу, чтобы нанести ущерб репутации партии. А раз так, то лучше воспользоваться правом на молчание, и высказать все, что она по этому поводу думает, уже в суде. Что Фаина Киршенбаум и сделала очень убедительно.
Среди прочего, она обратила внимание суда на то, что все обвинения построены либо на поиске корыстных мотивов при распределении коалиционных денег, либо на показаниях так называемых «государственных свидетелей», которые за большие денежные суммы согласились давать любые нужные следствию показания.
Коалиционные средства, выделенные НДИ, шли, например, на строительство приемных покоев в больницах и городах периферии (Кирьят-Шмона, Ашкелон, Димона), на помощь жителям юга страны в дни операции «Несокрушимая скала» и на многие другие подобные вещи.
Что касается «свидетелей», то они были в прямом смысле подкуплены. Государство покрыло и списало их огромные долги, простила мелкие уголовные прегрешения и даже выплачивает зарплаты пока идет судебный процесс.
Подкорректированные следствием показания нечестных людей выдавались обвинением за доказательства. Не говоря уже о том, на подкуп «свидетелей» были потрачены миллионы шекелей из кармана налогоплательщиков.
И, кстати, вы не заметили? У нас снова приближаются выборы, и снова появился информационный повод поговорить о «деле НДИ» … Закономерность? Как же мы можем сомневаться в кристальной честности нашей правоохранительной системы? Это либо совпадение, либо теория заговора. Конечно же.
Алексей Лоренцсон
Комментариев нет:
Отправить комментарий